Виктор Вавич (Книга 3) - Страница 9

- Опознаю.

- Она тебя видела?

- Да.

Грачек мотнул шинелью на повороте.

"Да ведь это старуха, старуху Тиктину я знаю, Надежды-то не было, что ж я?" - хватился Виктор, но Грачек уж завернул в коридоре туда, в свой кабинет. Неловко бежать сзади, как мальчик, "дяденька, соврал, соврал я, похвастал", - а черт с ней! - Виктор плюнул в пол, хотел скинуть, повесить шинель - из коридора Сеньковский и уж издали тревожно, спешно рукой зовет. Виктор надуто шел - фискал, сволочь!

- Сам велел, идем.. Там дырка в матовом стекле, ты гляди. Она против дырки как раз посажена. Если она, - говорил в ухо на ходу Сеньковский , стукнешь в дверь два раза. А нет - стукни три, а он все равно крикнет: нельзя, обождите. Понял? И сейчас же уходи, чтоб она тебя не видела.

Виктор хмуро мотнул головой.

- Тихо! - шептал Сеньковский. - Вот гляди, - он направлял рукой Викторов затылок. Виктор резко отмахнулся головой. Он видел в профиль девушку какую-то, вглядывался - "первый раз вижу!" - злился Виктор.

- А вот это вам знакомо, госпожа Кудрявцева? Нет? - слышал Виктор голос Грачека и видел его рукав и картонку фотографической карточки, и девушка сейчас же повернулась на карточку и прямо en face стала видна Виктору, и вдруг Виктор узнал! - узнал старика Тиктина. Нахмурилась-то, нахмурилась на карточку! Только бороду - и он. Кричал-то: бол-ван! - и Виктор, не жалея пальца, трахнул два раза по раме.

- Обождать! - крикнул Грачек.

Виктор, топая, прошел в дежурную. Сеньковский стоял у барьера.

- Ты уходи совсем из участка на час на целый, сам велел. Виктор сердито глядел мимо Сеньковского, будто и не слышит, однако прошел к выходу и бросил за собой дверь.

- Здесь не Московский! - крикнул сверху Сеньковский. Виктор еще крепче хлопнул наружной дверью, и задребезжали стекла, парадные, мытые.

- А к чертовой рвани матери!

В половине десятого Виктор на извозчике подкатил к полицмейстерскому дому, запыхавшись, вбежал на лестницу. Он стоял перед дверьми. Топнул по коврику и повернул назад.

Спустился до пол-лестницы, повернул, подошел с разгону к дверям и ударил пальцем в кнопку звонка.

В прихожей он уж слышал голоса, чинное звяканье посуды. Виктор вошел: полицмейстер, Грачек, Сеньковский, чиновники из управления, какие-то дамы шикарные. Виктор шел к ручке, к Варваре Андреевне.

Варвара Андреевна стояла с чайником в руках и издали замахала свободной рукой.

- Опаздывать невежливо! - и мотала назидательно головкой. - Это что? Уездная важность?

Руку дала левую, глядела в чашки.

Горничная посадила Виктора рядом с каким-то мальчиком в матросской курточке.

- Господин Вавич! Угощайте соседа, - говорила через стол Варвара Андреевна, - вы не в отдельном кабинете.

Вавич покраснел до слез. Сеньковский сощурился через стол.

- Да-с, - бубнил Грачек, - а та, вот что на похоронах была, бомба как бы, вот что вы говорите моя-то - это вестовая была. Предупредительная.

- Вот видишь, - говорила Варвара Андреевна, - Адам Францевич всегда все наперед... Колдун! - кивнула она Грачеку и улыбнулась приветливо. Грачек наклонился и весь пошел щелками.

- Так-с! - и полицмейстер откачнулся на стуле, поглядел на дам. Значит, теперь пойдут настоящие!

- Да-с, да-с, да-с, - Грачек искал глазами по столу, соседка протянула сыр. - Да-с, скоро и образчик, Бог даст, получим.

- Ужас какой! - говорили дамы. Обводили всех глазами.

Полицмейстер довольно улыбался и улыбкой показывал дамам на Грачека. Грачек укладывал сыр на бутерброд, смотрел в стол.

- А эта, сегодняшняя? - и полицмейстер глянул на дам - слушайте мол.

- Какая? - Грачек устроил бутерброд.

- Да эта, барышня-крестьянка, как ее. В шали и в ботинках от Вейса.

- Кудрявцева? - Грачек бровями повел на Вавича. Виктор подрагивающей рукой положил в рот кекс.

- Кудрявцева ли? - спросил раскатисто полицмейстер.

- Да наверно Кудрявцева и есть. Дура, извините, она. Ей носки штопать. Выпустил. Без толку. Не богадельня.

- Xa, xa! Богадельня! - полицмейстер закинул голову, потряхивался.

Смеялись следом и чиновники, негромко, в меру.

- Да вы подливайте в чай коньяку, - говорила Варвара Андреевна. Доня! Подлей коньяку Адам Францевичу. Полицмейстер занес графинчик.

- Не-не! - прикрыл рукой стакан Грачек. - Никаких спиртов. Увольте.

- Ну, для новорожденной! - Варвара Андреевна наклонила головку набок.

Когда Виктор прощался, Варвара Андреевна довольно громко сказала:

- А ваш-то старичок, мне говорили, кажется того - попивает. - И она внушительно кивала головой.

Виктор смотрел, приоткрыв рот. Хотел сказать. Но чиновник подполз к ручке и оттеснил Вавича.

Виктор дома приказал Фроське:

- Собирай ужинать.

Но ужин уж стоял и ждал, прикрытый опрокинутыми тарелками. Фроська зажгла свет, ушлепала к себе в кухню. Виктор двигал с шумом стульями, уронил громко ножик. Груня не выходила.

- Аграфена Петровна, - громко сказал наконец Виктор, - на пару слов.

Виктор отпер дверь в Грунину комнату и крикнул:

- Очень важно, тут поговорить надо, а не...

Он оборвал речь, слышал, как в темноте заскрипела кровать, заворочалась Груня. Вышла, морщилась на свет, опять в этом желтом капоте, шаркала незастегнутыми ботинками, села напротив.

- Ну что?

- А вот то, - начал Виктор и подергал бровями вверх-вниз, - а вот то, что папаша-то ваш того!

И Виктор отогнул голову на плечо и щелкнул себя пальцем под скулой. Вышло хлестко, громко: шпок!

- Да-с! Говорили мне: по-па-хивает. - И Виктор несколько раз мотнул от губ и напирал глазами на Груню. Груня хмуро поглядела себе в колени.

- А ты письмо от мамаши получил? - и Груня сонно прищурилась на Виктора.