Виктор Вавич (Книга 3) - Страница 27

К оглавлению

27

- Пест! Песет!

- Догоняй, голубчик! - Башкин шел, расталкивал публику, ему казалось, что у него не шляпа теперь на голове, а взъерошенные волосы, а, черт с ними. И все равно, все к черту равно! И она, сволочь, мамаша эта. Все плачут, когда им на пальцы, а по чужим ходить, так, как по паркету. Все! И мальчики, и Колечки разные миленькие, и папочки сволочи!

Башкин несся.

- Стой! Обходи! - городовой толкнул Башкина в грудь. В это время дверь участка отворилась, выбежал лысый курьер, откинул фартук пролетки, и Грачек вышел из дверей, бросил двери, шел через тротуар по пустому проходу к пролетке, глядел красными веками, невидимыми глазками - ни на кого, а поверх. Башкин сунулся:

- Господин Грачек! - лающим голосом крикнул Башкин.

Грачек, не глядя, сунул рукой, и Башкин, спотыкаясь, отшатнулся назад. И вдруг бросился вперед, взмахнув вверх портфелем, и грохнул им вслед Грачеку.

- Сволочи! - успел крикнуть Башкин. Взрыва он уж не слышал.

Ахнул воздух, дома как выплюнули стекла, все повалились вокруг, и кто мог - вскочил и бежал, бежал, пока его не хватали, и не мог человек долго сказать слова, а, открыв рот, шарил круглыми глазами.

Шесть человек было убито. Обе ноги Грачека на третий день нашли на крыше собора.

Ротмистр Рейендорф отказался в кровавых кусках опознать Башкина.

Полкаша

ТОЛЬКО через три недели докопались: нашли адрес стариков. Послали пакетом опись вещей - "предлагает явиться для вручения оставшегося от покойного имущества", протокол - "Возвратясь домой вечером около 10 часов 28-го числа апреля месяца сего года к себе на квартиру дом № 28 по Николаевской улице, в отсутствие служанки, покойный, как выяснило вскрытие, в нетрезвом состоянии, по заключению следствия, покончил с собой выстрелом из револьвера в сердце, от чего и последовала моментальная смерть"... "№ 18. Письмо, найденное в столе покойного..."

Груня сидела с мальчиком у груди против Глафиры Сергеевны. Ждали Израиля - позволили уж видеться Тайке, упросить, может, пойдет. Подали пакет.

- На твое имя, Грушенька, - подала Глафира Сергеевна, взяла младенца. Груня вскрыла, стала читать и вдруг вскочила, схватила младенца, вырвала из рук Глафиры Сергеевны, прижала к груди, и старуха видела: задушит! задушит! Груня давила к себе ребенка и вскрикивала:

- Витя! Витя!

Старуха все поняла. Всеволод Иванович поднял с полу пакет, - стойте, стойте! Что же ведь? - нащупал очки - дрожала бумага, прыгали буквы проклятые, и вдруг Всеволод Иванович положил листы ничком на стол, спешно вышел, фуражку содрал с вешалки. Вышел, пошел к открытым воротам и остановился у собаки. Собака совалась мордой, махала истово хвостом.

- Полкаша! Полкаша мой, бедный ты, бедный мой! - говорил и трепал собаку по голове Всеволод Иванович. Потом вдруг махнул рукой и спешно вошел в ворота.

К девятнадцатому мая Таня была в Вятке.

27